Варшава

В буром дыме камень горючий,

поколений черные лица,

безучастные к мукам тучи,

болью вспаханная столица.

 

Недобра, как могил обрывы,

бурь исхлестана круговертью

и горда, как лев черногривый,

умирающий долгой смертью.

 

Лапы скопищ людских уперла

в ямы улиц чернее гари

и ворчаньем кровавит горло,

смерть выслеживая в пожаре.

 

Вновь, как дым, кочевые лавы

наплывут, захлестнут в галопе,

скосят жизни, посеют травы

на любви людской и на злобе.

 

Долго лев умирает старый.

Черный камень, залитый кровью,

ты развеянное в пожары,

веком попранное надгробье.

 

И опять, резцом высекая

в пустоте кристальные грани,

возводить века и вьюнками

оплетать на мраморе зданий.

 

И опять не щадить зубила,

чтобы заново под руками

лапа львиная проступила

в этом чутком, как сердце, камне.